Форум

7. И цокали два каблучка
В пустом подъезде,
И два влюбленных светлячка
Летели вместе.

Вечер близился к полуночи. Эдуард в полудреме лежал в темной комнате. Истекали последние часы дня рожденья, превращая маленький родничок уходящих суток в еще более крохотную лужицу, которую вскоре совершенно задует песком времени, и в памяти образуется пустыня.
Полудиск луны сиял на небе, подбитым глазам смотря в окно. В противоположной десятиэтажке из квадратов окон струился свет, помогая желтоглазому страннику освещать улицу. Чуть дальше возвышались дома в двенадцать этажей, девять, пять. Сегодня он как-то по-иному ощущал себя среди них, словно те были нью-йорские небоскребы, а он маленький-маленький человечек, забредший в удивительный Бробдингнег. Беззащитный, заблудившийся муравей в зловещем термитнике.
Когда заканчивается праздник, становится так грустно, будто навсегда теряешь дорогую вещь. А грустнее всего провожать день своего рождения. Кажется, что с прибавлением нового года жизни, и новая стезя откроется перед тобой, перелистнется напрасно исписанный лист; и утром (как когда-то в детстве) проснешься другим, «большим» Человеком. Но вот: тикают часы, проходит волшебный день, и все остается прежним. А завтра, вспоминая его, уже и не назовешь волшебным; каким он будничным являлся, таким же и остался. Вот и сегодня был просто четверг.
Стена комнаты, в которой томился Эдуард, была смежной с подъездом, поэтому прекрасно слышалось, как хлопала входная дверь, шаги на лестничной площадке. И он краем уха уловил цоканье тонких каблучков. Медленно и нерешительно они поднимались по ступенькам. В постукивании их Эдуард уловил что родное, любимое. И все остальное оказалось чужим, посторонним, не принадлежащим его миру.
Цок-цок-цок. Шаги остановились у обратной стороны его двери. Он даже знал, что сейчас произойдет, словно слышал звонок из будущего. Знал, но страшился, что это окажется всего-навсего его фантазией. Знал, только боялся нерешительности владельца музыкальных каблучков, а еще больше — своей собственной. Вдруг она сейчас не наберется смелости, развернется и уйдет, а он струсит вскричать «постой». И это был бы окончательный кошмар, последний крах, насмешливый презент Судьбы.
Прошла одна томительная минута. Другая. Он уже готов был соскочить и бежать, распахнув дверь настежь своему Будущему. Но не отважился, ведь спугнуть этим гостя.
Третья минута перевалила за черту времени, только визитер все еще оставался за порогом квартиры. Ожидание превратилось в вечность. Когда...
«Дин-дон», - пропел Звонок.
«Дин-дон», - заявило о себе Провидение.
«Дин-дон», - вторили им Мечты.
Эдуард поспешил открыть дверь.
Мог ли он ошибиться в нечаянном госте? А именно гостье? За порогом стояла ОНА.
- Здравствуй, Аня, - Эдуард первым нарушил повисшее молчание, которое могло затянуться.
- Привет! - словно очнулась, улыбнувшись она, и глазки весело засверкали на ее милом личике. - Поздравляю!
- Спасибо! - на одном дыхании ответил он, боясь сдуть крошечную фею.
- Запоздалых гостей еще принимаете?
- Разумеется! - ответил Эдуард и, отойдя с прохода, пропустил девушку в квартиру, в которой несколько минут назад хотел умереть, а теперь всем сердцем стремился жить.
Включил свет. Молодой человек помог разуться девушке. И уже в комнате она протянула ему маленький сверток, легонько поцеловав в щеку.
- Это тебе. С днем рождения!
- Спасибо. - Он развернул подарочную бумагу: под ней оказалась книга. Федор Достоевский «Идиот». - Спасибо, - более звонко повторил он. - Это намек? - и улыбнулся.
Она сладко рассмеялась в ответ.
- Извини. Я вспомнила, что ты любишь классику. Долго ничего не решалась купить, но отчего-то остановила свой выбор именно на ней.
- И правильно сделала. Спасибо! Замечательная книга! Я давно уже хотел ее прочитать. И тут спохватился: - Сейчас быстренько накрою на стол. Прости, мы с папой уже никого не ждали.
- Все в порядке. Не суетись слишком. Я была бы раньше, но день выдался хлопотливым. На носу премьера, а у нас еще столько недоработок. Репетиция только закончилась. И я все-таки решила заскочить к тебе. Извиниться хотелось бы за резкий отказ.
Эдуард смущенно улыбнулся.
- У тебя и вправду была репетиция?
- Да! - засмеялась Аня. - Неужели ты решил, что я все это сочинила, чтобы отвязаться от твоего приглашения.
Он, как провинившийся малыш, покачал головой.
- Глупенький, - сказала она, положив ладонь на его щеку, и поцеловала (на этот раз в губы).
А когда сладкие секунды истекли, он заглянул в ее бездонные глаза, в них несомненно отражалось Будущее, которому он поспешил открыть дверь. Будущее, сулившее без малого сорок лет безупречной жизни. И прочитал:

Во взгляде Анны — немой намек.
Во взгляде Анны — слепой упрек.
Простит нам ангел вчерашний грех.
Во взгляде Анны таится смех.

- Красиво, - сказала она и с чистой любовью в сердце одарила его новым поцелуем.
А где-то высоко запели Ангелы, и открыли глаза Херувимы, устремляя свой взор в светлую Даль.
«Мечты сбываются!» - с благодарностью обратился к Богу Эдуард и с умилением вспомнил детство...

8. По ностальгии детских лет
Сойдут капели,
Лишь в памяти оставят след
Мечты Апреля.

К девяти часам вечера Эдик забылся сладким сном в своей мягкой постельке. Во что они только с друзьями не переиграли! И теперь нежная улыбка застыла на его спящем личике.
Папа с Бабушкой в зале смотрели телевизор и тихо между собой перешептывались.
- Он справится, - говорила Бабушка. - он сильный мальчик. Если ты сам отчаиваться не
будешь, он унаследует от тебя терпение и мужество.
Мужчина печально покачал головой. У пожилой женщины у самой слезы наворачивались на глаза при воспоминании о дочери.
- Лучшего доктора, чем время, не найти. А оно особенно милосердно к детям. На их
крошечных сердцах этот опытный хирург не оставляет рубцов.
Вдруг из детской комнаты раздался какой-то шум и грохот. Взрослые беспокоено подскочили. Но Эдик в мгновение развеял их тревогу, забежав с сияющим лицом в зал. Весь свет принадлежал ему!
- Папа! Папа! - кричал радостно возбужденный малыш. - Бабушка! Моя мечта
сбылась!!! То, что загадал я, когда задувал на торте свечки.
Отец, открыв рот, еще никак не мог взять в толк, о чем лепечет его взбалмошный сын. Первой пришла в себя Бабушка.
- Какая мечта, внучек?
- Мама! - кричал Эдик. - Мама все-таки пришла! Она поздравила меня с днем рождения!!!

9. Цветут три розы на окне
Уже недели,
И бесконечны по весне
Мечты Апреля.

Время — начало одиннадцатого. Скоро ночь...
Константин с Сюзанной потихоньку открыли дверь и прошли в квартиру.
Сюзанна первая прошла на кухню и включила свет. Свекор, облокотившись на спинку стула, спал.
- Эдуард Львович? - тихо окликнула она. - Эдуард Львович! - подошла ближе и
притронулась к его руке, которая после прикосновения ее пальцев упала с колен и безвольно повисла вдоль тела. - О Господи! - с ужасом произнесла она. - Костя! Костя! Скорее иди сюда!
Константин вбежал на кухню и уставился на неподвижное тело отца. И долго простоял он так, не в силах произнести слово и даже вздохнуть. Дух застывшего времени парил под потолком, и стрелки на часах боялись пошевелиться.
На лице у почившего старца застыла маска вечного покоя, как у скитальца, который всю жизнь искал приют; теперь он найден — на века.
Сюзанна подошла к столу.
- Посмотри, - указала она на торт, на котором возвышалась полуистлевшая свеча. - Кажется, он загадывал желание, - удивилась женщина.
Константин тяжело вздохнул:
- И оно исполнилось.
- Ты так думаешь?
- Несомненно!
О чем еще мог мечтать старик, столько лет безгранично любивший свою жену? Воссоединение в вечной жизни мог пообещать ему Господь... И детская наивность, и юношеская влюбленность — все, все было там...
А за окном, в весенней ночи, рождались новые люди... И в их чистых детских сердцах серебристыми ландышами расцветали Мечты Апреля...

КОГДА ТРЕВОЖИТ НОСТАЛЬГИЯ...

Когда тревожит ностальгия,
Былого слабенькая тень,
Спасаюсь именем Мария
От притяженья старых стен.

Воспоминанье первой встречи
Разбередил прощальный взгляд:
Твои глаза, улыбку, плечи
Сменили дождь, метель и град.
Я стал прозаиком без прозы!
Я стал поэтом без стихов!
А был шипами, но без розы,
И грешным был! но без грехов.
Когда мы искренне любили,
Я умирал, а ты жила:
Пять лет на старенькой могиле
Сирень у холмика цвела.
Теперь сирень моя увяла,
Разворошил могилу зверь,
Но каждый день с надеждой малой
Я жду: быть может, стукнешь в дверь.
Тогда все звезды, солнце, небо,
Закат, рассветы и зарю,
Мечту и сказку, быль и небыль
Тебе я, Маша, подарю!

Мне много тайн поведал сонник,
Я ерунде не верю сей.
Ваш грешный идолопоклонник.
(А ниже подпись) Алексей!

ПЬЕСА

Плененный, как будто в неволе,
Под гримом обманчивых лиц
Актер после сыгранной роли
Упал перед публикой ниц.

И ангелы смотрят и черти
Спектакль под названием "Жизнь",
Финал предназначен для Смерти
И лишь эпизод - для Души.

Палач идеален для роли,
Одетый в накидку теней,
То маска на нем лишь - не боле! -
Но скрыто ведь что-то под ней.

На нижних рядах слышен топот
Немытых веками копыт,
Вверху кто-то крыльями хлопал,
А ложа все время храпит.

"Сценарий затянут немного", -
Шепнул херувим на стене.
"Ну что вы! - вскричали. - У Бога
На все было только шесть дней!"

"А кто режиссер? Не Лукавый?" -
Промолвил, хрипя, Вельзевул.
"Ах! Точно же! Точно же! Дьявол!" -
Средь бесов послышался гул.

"Комедию кажут иль драму?" -
Спросили смотрящие враз,
А ангел, сидящий у рампы,
Заметил: "Похоже на фарс."

И вот продолжается пьеса,
Из века скользящая в век,
Сюжет в ней от Бога и Беса,
Но главный герой - Человек!